Неделя о блудном сыне
Евангелие от Луки
У некоторого человека было два сына; и сказал младший из них отцу: отче! дай мне следующую [мне] часть имения. И [отец] разделил им имение.
По прошествии немногих дней младший сын, собрав всё, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно.
Когда же он прожил всё, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; и пошел, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней; и он рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему. Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих.
Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться! ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. И начали веселиться.
Старший же сын его был на поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование; и, призвав одного из слуг, спросил: что это такое? Он сказал ему: брат твой пришел, и отец твой заколол откормленного теленка, потому что принял его здоровым. Он осердился и не хотел войти. Отец же его, выйдя, звал его. Но он сказал в ответ отцу: вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козлёнка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение своё с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка. Он же сказал ему: сын мой! ты всегда со мною, и всё мое твое, а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся.
Лк.15:11-32.
Сегодняшнее евангельское чтение ― притча о блудном сыне, в которой три главных действующих лица: младший сын, ушедший на страну далече, как это звучит в славянском тексте Евангелия, в дальнюю страну; старший сын, оставшийся с отцом, и сам отец. Вот сначала поговорим о тех, кто в этой притче описан и представлен, а потом подумаем над тем, кто не упоминается, и почему это произошло.
Первый, о ком невозможно не задуматься ― это, конечно же, отец. Его образ, я думаю, самый яркий и значимый для нас в этой притче. Христианин понимает, что здесь речь идет не просто о хорошем родителе, но Господь Иисус Христос в этой притче подразумевает Самого Бога, от Которого все мы, так или иначе, в той или иной степени, ушли на ту самую страну далече. Но, прибегая к притчам, Господь всякий раз одновременно говорит и о высшем, и имеет в виду ту действительность, которую описывает непосредственно. Притча в том и заключается, что она, будучи вполне реальным описанием того или иного достоверного, по крайней мере психологически достоверного события, возводит это описание к высшему.
Так вот, представим себе этого отца. На минуту забудем, что речь идет о Творце неба и земли, и подумаем, что это просто отец двух сыновей. Младший из них ― а младших, как мы знаем даже по сказкам русским, нередко любят больше ― уходит на дальнюю страну и просит выделить ему часть имущества, все, что полагается ему по закону. Подумаем о переживаниях отца в этот момент. Он прекрасно понимал, что сын, решивший жить, как сказали бы теперь, своей головой, на самом деле решил жить не головой, а страстями, следуя собственным представлениям о том, что следует взять от молодости. Отец, безусловно, знал, что неизбежно последует вслед за этим.
Но и тут ― мы должны непременно обратить на это внимание ― не стал упрекать сына, не стать говорить, что тот должен ему за воспитание, за образование, за полученное в юности и в детстве воздать, что он не имеет права с ним так поступить ― ничего этого мы не слышим из уст отца, он не предъявляет никаких претензий и не высказывает никакой обиды. Отец отделяет для сына все, что тот просит, понимая: единственное, что можно сделать в подобной ситуации ― это предоставить ребенку свободу действий, какими бы опасностями ему эта свобода ни грозила. Потому что всякое принуждение только бы обострило ситуацию.
Это решение отца должно подвести нас еще к одной мысли. Вот вновь вспомним, что под отцом в притче подразумевается Отец наш Небесный и что под младшим блудным сыном имеется в виду та часть человеческого рода, которая отходит от Бога, лучшего из отцов, на страну далече. Это значит, что не все зависит и в нашей жизни от опыта воспитателя, не все зависит от родителей, которые находятся рядом со своими детьми, преемниками, воспитанниками и учениками. В этом смысле не всегда нужно человеку заниматься самоедством по поводу того, что происходит с его детьми. И уж тем более никто не имеет права упрекать, по всей видимости, хороших, достойный, добрых людей, дети которых их примеру не следуют. Чаще всего дело не в каких-то тайных изъянах родительского воспитания, а в том великом, но и рискованном даре свободы, которым выросшие дети пользуются так, что свобода их за ними остается, только реализуется, к сожалению, не во благо.
В каком-то смысле выбор, в конечном итоге, зависит только от самого человека. Как говорит апостол Павел, каждый своему Богу сам стоит и падает (см.: Рим. 14, 4). Никто не может быть лишен этой свободы воли, свободы выбора, который каждый и реализует в своей жизни. Итак, младший сын ушел, сделавшись человеком далеко не бедным. Очевидно, что он провел на чужбине изрядный срок, прежде чем все истратил и впал в нужду до такой степени, что вынужден был есть нечто отвратительное, чем питаются свиньи. Все это время отец его ждал и держал двери открытыми.
Пожалуй, вот это единственное, чем мы, наряду с молитвой, можем помочь нашим бывшим воспитанникам, ушедшим на страну далече. В душе молиться и не запирать дверь, ждать, что возвращение когда-нибудь последует и что в этот момент мы в сердце своем не сотворим стену, в которую упрется тот, кто потянулся назад, к настоящей жизни, а не к той иллюзии жизни, которую он надеялся найти в реализации собственных страстей. Поступок младшего сына вполне типичен. В каком-то смысле по отношению к Богу каждый из нас поступает так же, как он.
По сути, его выбор – это выбор своеволия, которое он пытается реализовать. Но все дело в том, что своя воля до добра не доводит. Не так живи, как хочется, а так живи, как Бог велит, — говорит нам народная мудрость. А вот исполнение воли Божьей, даже если она реализуется через следование воли тех, к кому мы прислушаемся, для человека чаще всего оказывается спасительно. Своеволие, даже, казалось бы, направленное на благо — хотя под благом, опять же, в большинстве случаев мы подразумеваем на самом деле греховное – так вот, своеволие неизбежно ведет человека к пагубе.
Вот и младшего сына постигла та же участь. Все, что казалось прежде ярким и привлекательным, то, что казалось настоящей жизнью, вместо прозябания в доме отца, на поверку оказалось отвратительным и гнусным. И сын осознал, что, тяжко согрешив, на большее, чем свиньи, он рассчитывать не может. Но младший сын проявляет свойство, которое не каждому из нас присуще. Он находит в себе силы преодолеть собственную гордость, которая стоит так часто между человеком и его покаянием. Он решается назвать вещи своими именами. «Что я тут делаю? Наемники, рабы моего отца имеют лучшее. Я возвращусь к нему и скажу, что я недостоин называть сыном, но попрошу принять меня хотя бы одним из его наемников».
Решение покаянно вернуться к человеку, которого ты бесконечно оскорбил своим поступком — очень нелегкий выбор. Этот поступок свидетельствует о том, что мужество и нравственное достоинство не до конца угасли в душе младшего сына. Двери покаяния открываются только перед тем, кто сможет преодолеть свою гордость, ту стену, которую мы воздвигаем между собой и другими людьми, между собой и Отцом нашим Небесным. Ну и, наконец, мы видим в этой притче и старшего сына. Обычно о нем говорят как о человеке, который не сумел порадоваться покаянию брата. Обращаясь к отцу, он даже говорит не «мой брат», а «этот твой сын».
Он действительно был обижен. И здесь мы должны отметить все же одно очень важное обстоятельство. Отец не осудил за слова обиды своего старшего сына, он лишь засвидетельствовал, все отчее принадлежит ему по праву, и напомнил о причине своей радости. Это значит, что и в старшем ребенке он видел хорошее, правильное начало. Ведь обида старшего сына происходила от ревности об отчем доме, от неравнодушия к тому, что было совершено его братом по отношению к отцу. В этой ревности, ревности о правде Божьей, о Боге, обо всех тех людях, к которым так должно относиться, и состоит оправдание старшего сына, не нашедшего в первый момент силы приступить к младшему сыну с любовью.
Таким образом, перед нами во всех троих свидетельство подлинной любви. Мы видим троих людей, объединенных одним общим свойством, как бы они ни были различны в своих жизненных выборах. Это свойство ― неравнодушие. Никто из них не равнодушен. И это удивительное, редкое по нынешним временам качество делает возможной ту встречу в доме отца, которая и венчает сегодняшнюю притчу таким радостным и оптимистическим финалом.
Протоиерей Максим Козлов